Вокзал потерянных снов - Страница 16

Что-то скрипнуло. Лин догадалась, что собеседник снова опустился в кресло.

— Итак, госпожа Лин, вас заинтересовала гибридная зона? Вас заинтересовала эта работа?

«Я не могу… не могу отклонить предложение, — беспомощно подумала Лин. — Я вынуждена согласиться. Ради денег, ради искусства… Господи, помоги мне. Я не могу отказаться. О… господи, господи, только бы мне не пожалеть об этом после».

Она помолчала, а затем знаками показала, что согласна с его условиями.

— О, я так рад! — с облегчением воскликнул он.

Сердце Лин бешено заколотилось.

— Я действительно рад. Ну что ж…

За ширмой послышалось какое-то шарканье. Лин сидела не шевелясь. Ее сяжки подрагивали.

— Шторы в кабинете задернуты? — спросил господин Попурри. — Потому что вам, как мне кажется, следует посмотреть на то, с чем вам предстоит работать. Ваш разум теперь мой, Лин. Теперь вы работаете на меня.

Господин Попурри встал и толкнул ширму, она упала на пол.

Лин приподнялась со своего стула, от изумления и ужаса сяжки ее встали дыбом. Она не могла оторвать от него глаз.

Складки кожи, мех и перья раскачивались при каждом движении; его тоненькие конечности были скрючены; глаза выкатывались из темных орбит; рога и другие костные наросты торчали во все стороны; усики подрагивали, а рты блестели. Раздвоенные копыта мягко стукали по деревянному полу. Волны плоти накатывали друг на друга яростными потоками. Мускулы, подвязанные к чуждым костям чуждыми сухожилиями, работали несогласованно, совершая медленные, напряженные движения. Сверкала чешуя. Шевелились плавники. Судорожно хлопали крылья. Челюсти насекомого сжимались и разжимались.

Лин в ужасе, спотыкаясь, ощупью пятилась назад, пока он медленно приближался к ней. Ее хитиновый головной панцирь нервно подрагивал. Господин Попурри подкрадывался к ней, как охотник.

— Итак, — сказал он одним из осклабившихся человечьих ртов, — по-вашему, какая из моих сторон самая лучшая?

Глава 5

Айзек ждал, глядя в лицо гостя. Гаруда стоял молча. Айзек видел, что тот собирается с мыслями.

Гаруда произнес хриплым голосом:

— Вы ученый. Вы… Гримнебулин.

Ему было трудно выговорить имя. Гласные и согласные звуки, словно у говорящего попугая, исходили прямо из глотки, губы же оставались неподвижны. Айзек всего дважды в жизни разговаривал с гарудами. Один из них был путешественник, который до этого долго учился произношению человеческих звуков; другой — студент, член небольшой гарудской общины, который родился и вырос в Нью-Кробюзоне и был воспитан на городском диалекте. Оба они говорили не так, как люди, но в то же время их речь не была настолько варварской, как речь этого огромного человека-птицы. Айзек не сразу понял, что тот сказал.

— Да, это я. — Он протянул руку и заговорил медленно. — Как вас зовут?

Гаруда надменно взглянул на человеческую руку, а затем стиснул ее в слабом до странности рукопожатии.

— Ягарек…

Он сделал пронзительное ударение на первом слоге. Большое существо помолчало, неловко переминаясь с ноги на ногу, а затем снова заговорило. Гаруда повторил свое имя, но на сей раз добавив к нему замысловатый суффикс.

Айзек кивнул:

— Это все ваше имя?

— Имя… и титул.

Айзек удивленно приподнял бровь:

— Значит, я нахожусь в присутствии благородной особы?

Гаруда непонимающе уставился на него. Наконец он произнес медленно, не отводя взгляда:

— Я Слишком Абстрактный Индивидуалист Ягарек, Которого Не Следует Уважать.

Айзек удивленно заморгал и потер подбородок:

— Хм… Хорошо. Простите меня, Ягарек, я не знаком с… ну, с… почетными титулами гаруд.

Ягарек медленно покачал большой головой:

— Вы скоро поймете.

Айзек предложил Ягареку подняться наверх, и тот последовал за ним, медленно и осторожно, оставляя на деревянных ступенях царапины от огромных когтей. Однако Айзеку не удалось уговорить его присесть, что-нибудь съесть или выпить.

Гаруда стоял перед письменным столом, в то время как хозяин дома сидел и смотрел на гостя снизу вверх.

— Итак, — сказал Айзек, — зачем вы сюда пришли?

Ягарек снова несколько секунд собирался с силами, прежде чем заговорить:

— Я прибыл в Нью-Кробюзон, потому что здесь есть ученые.

— Откуда вы?

— Из Цимека.

Айзек тихо присвистнул. Так и есть, гаруда проделал огромный путь. По меньшей мере тысячу миль через суровую, выжженную землю, через сухой вельд, через моря, болота и степи. Должно быть, Ягареком двигала какая-то одержимость.

— Что вам известно о Нью-Кробюзонских ученых? — спросил Айзек.

— Мы знаем об университете. О науках и промышленности, которые развиваются здесь, как нигде больше. О Барсучьей топи.

— И откуда же вы все это узнали?

— Из нашей библиотеки.

Айзек в изумлении открыл рот.

— Простите, — сказал он. — Я думал, что вы кочевники.

— Да. Библиотеку мы возим с собой.

И, к растущему удивлению Айзека, Ягарек рассказал о библиотеке Цимека. Об огромном клане библиотекарей, которые укладывали в свои дорожные сундуки тысячи томов, перевязывая их ремнями, и затем по двое поднимали сундуки в воздух, отправляясь на поиски пищи и воды в вечное и суровое цимекское лето. Там, где они приземлялись, раскидывался палаточный городок, и толпы гаруд из окрестностей собирались в этом огромном импровизированном учебном центре.

Библиотеке было несколько сотен лет, в ней хранились рукописи на бесчисленных языках, мертвых и живых: рагамоль — язык, от которого про изошел нью-кробюзонский диалект; хотчи; феллид и южно-водяной; верхнехеприйский и множество других. Там даже имелся кодекс, с нескрываемой гордостью заявил Ягарек, написанный на тайном диалекте рукохватов.